ПЕРЕГОН

Проснувшись, мы чувствуем дискомфорт - ночью сырость пробралась к нам в палатку. Тело тяжелое и неповоротливое, тянет в сон и не хочется никуда идти. Но времени на размышления нет - пастухи уже собраны. Мы завтракаем и выдвигаемся. На часах 5 утра.

Мы идем не быстро, делая по пути короткие остановки. Но вот стоим дольше, чем обычно. Куда пропали пастухи? К чему этот затянувшийся отдых в самом начале дня? Мы видим, что Илья несет новорожденного барашка - потом, в дороге, их родится еще 15, но мы пока об этом не знаем и радуемся маленькому чуду.

С нами путешествует еще один новорожденный - щенок, которого я назвала Гого. Это любовь с первого взгляда. Я решила, что малышке не место в холщовом мешке, висящем на осле, и несу ее на руках. Она беззаботно сопит, уткнувшись носом в мое плечо, и не представляет, какой она для меня тяжелый, но ценный груз. Мы проведем с ней еще четыре дня и я буду строить планы о том, как заберу ее в Ялту, но эти планы не сбудутся - проходя очередную деревню, Илья пристроит ее в семью. Я расстроюсь и разозлюсь, что не успела попрощаться, но потом пойму, что ей там будет хорошо. И помирюсь с Ильей.

Мы еще не вполне привыкли к дороге, сильно устаем и постоянно чувствуем голод. Увидев впереди дорожный знак, предупреждающий о сужении дороги, я принимаю его за “вилку и нож” - указатель к кафе. Смеюсь и чувствую себя потерявшимся путником в пустыне, увидевшим мираж.

Через два дня пути мы вернулись туда, откуда начали - в Тбилиси. Стоянку разбиваем недалеко от города, возле заброшенного ангара. Его железные пластины будут всю ночь отбивать мрачный ритм, но нам удается принять душ в придорожном отеле, вернуть себе человеческий облик, а вместе с ним и крепкий сон.

Началось! Сегодня сложный и важный день, и у нас появилась возможность показать, что не зря едим свой хлеб. Мы приготовились к важному перегону через Мцхету, а Шако и Арчил приехали помогать. Отара периодически перекрывает всю проезжую часть и собирает автомобильные пробки. Мы пытаемся держать строй и оставлять полосу для проезда машин. Но нас всего десять человек - против трех тысяч овец. Я гоню их, бегая под дождем, размахивая руками и прикрикивая: “ХА! ХО! Вперед, давайте, давайте!”. Сандро дарит мне “джокхи” и я чувствую в этом его одобрение, теперь я часть команды!

К вечеру равнинный пейзаж сменяется холмистым, а с ним и наши ощущения. Кажется, что все события сегодняшнего дня произошли давным-давно и остались далеко позади. Мы разбиваем лагерь в устье высохшей реки. Дождь заканчивается, выглядывает солнце и мы, наконец, можем просушить вещи. Обвешанные нашей одеждой, как новогодние елки игрушками, кусты качаются под ветром. День провожает нас солнцем и полной радугой, предназначенной только для наших глаз. Я не успеваю дотянуться до камеры – радуга исчезает.

День подходит к концу, все разбежавшиеся бараны найдены, собаки накормлены и мы ужинаем у костра. Пастухи уговаривают нас выпить чачу, но мы до последнего сопротивляемся. Не дамское это дело, чачу пить. Решающим аргументом становятся ее согревающие и лечебные свойства - после сегодняшнего дождя она поможет нам не заболеть. Мы соглашаемся. Сидя у костра, слушаем историю о волках и о маленькой девочке, которую они однажды съели недалеко от места нашей стоянки. Пастухи отзываются о них очень резко и зло, как о главных врагах: «Медведи хорошие, они приходят, берут одного барана и уходят. А если волк вошел в стадо, перегрызет глотки сотне овец и сдохнет от перенасыщения кровью. Волков надо убивать». В теплое время года волки сыты и не так опасны для людей, с надеждой, но все же полные ужаса и страха, мы отправляемся спать.

Ночью замерзли в сырой палатке. Виной тому то ли приближающаяся горная местность, то ли близость реки. Проснувшись, иду искать Гого. Она уже сутки, как научилась ходить, и я беспокоюсь, что она могла потеряться. Но я быстро ее нахожу – ночью она ушла в стадо, греться среди баранов. По пути встречаю Шалико, хозяина отары, приехавшего за роженицами и новорожденными. Оказывается, у нас беременны не только овцы и козы, но и собаки, ослицы и даже лошадь. Каждая пара «мама-ребенок» помечены краской: у одних метки на ушах, у других – на спине и боках. Шалико улыбается, наверное, рад многочисленному приплоду. Да и как тут не радоваться. Сандро серьезен и сосредоточен. Все утро он делает джокхи – выравнивает и отшлифовывает палку. Неужели, для меня?

Именно сегодня, в Булачаури, Илья отдает Гого в семью. Это происходит так неожиданно, что я не могу сдержать эмоций и всю дорогу рыдаю. Мне приходится постоянно извиняться перед Машей за этот рев, но я ничего не могу с собой поделать. Образ Гого до сих пор со мной: нежная морда и округлое маленькое тельце, как у медвежонка. Ну вот, вспомнила, и опять хочу плакать.

Аромат чабреца сопровождает нас на всем пути. Решив, что вечером будет полезно выпить не только чачи, но, для разнообразия, и чая из свежей мяты и чабреца, мы набиваем ими все карманы. Вечером мы об этом не вспомним, конечно, и травы будут еще несколько дней увядать в наших карманах, пропитывая одежду запахами и воспоминаниями.

Пастухи теперь пьют чачу уже и за завтраком, и во время всех привалов; все, кроме Акаки. Он рассказывает нам, что 17 лет служил в американской армии, воевал в Афганистане и Ираке, а потом понял, что устал убивать, хочет простой честной жизни, и ушел в пастухи. Для него этот перегон первый, как и для нас. Он любит жизнь, постоянно смеется и эмоционально жестикулирует. Акаки крайне дисциплинирован, его действия в течение дня отлажены поминутно и ни одному неожиданному событию (таким, как проливной дождь) не удается нарушить их порядок.

Сегодня у нас первый подъем и на помощь приезжают еще несколько ребят, а нас, за хорошую работу на предыдущих участках дороги, отпускают немного отдохнуть. Тучи начинают сгущаться, и мы просим Шалико немного подвезти нас на машине. Оказавшись в тепле, мы засыпаем.

Машина остановилась. Я открываю глаза и вижу проливной дождь, в который нам пора вылезать из теплого и сухого укрытия. Но делать нечего, мы присоединяемся к стаду и отправляемся прямиком в водоворот. Меньше, чем за мгновение мы промокаем до костей. Скользя в грязи, мы гоним овец с трассы на склон, чтобы переждать там дождь, который, кажется, планирует никогда не заканчиваться.

Хочется думать, что мы помогаем в этой сложной и неконтролируемой ситуации, но говоря по правде, мы с Машей скорее напоминаем еще двух овец, промокших, продрогших, голодных, нуждающихся в помощи и заботе. Сандро уводит нас туда, где, по его мнению, мы сможем спрятаться, но под найденным деревом льет так же, как и посреди открытого поля. Мы устраиваем палатку, используя джокхи, набади и несколько плащей, втроем туда залезаем и весь следующий час пытаемся друг друга согреть.

Дождь немного утихает, и я отправляюсь на поиски пастухов, от которых весь час не было никаких вестей. Они оказались проворнее нас и нашли нормальное укрытие неподалеку.

Ночь обещает быть сложной и от дополнительной проблемы в нашем лице решают избавиться, отправляя ночевать к брату Ильи в ближайшую деревню.

Нас принимают, как долгожданных гостей, хоть мы и свалились, как снег на голову. Кормят, поят горячим чаем, укладывают спать в чистые и теплые постели. Я просыпаюсь свежей и отдохнувшей, будто и не было всех тягот нашей дороги. На кухне, у печи, сидя в большой картонной коробке, греются цыплята и утята. Глядя на этих малышей, я вспоминаю Гого и невольно радуюсь, что она нашла себе дом до того, как мы попали под дождь. Будь она с нами, мы бы измучились и постоянно волновались за нее. Все гаджеты заряжены, одежды высушены, горячим чаем напоены. Спасибо вам Каха! Мы выдвигаемся в путь.

- Шако, Илья сегодня как-то по-другому улыбается…
- А раньше не так улыбался?
- Раньше улыбка была скудная, а теперь другая, живая.
- Это потому что он на своей земле.

Не дойдя до запланированной стоянки, со словами «Девочки, отдыхаем полтора часа!» Илья падает на землю и очень долго не шевелится. Тем временем, Сосо и Акаки решают мне позировать. «Сосо – мой друг и враг», - постоянно повторяет Акаки и заливается смехом. Сосо любит крепко выпить, а во время стоянки уснуть под кустом и отбиться от стада. Как раз за это его и уволят. Гочи отдыхает, насвистывая тихонько грузинские мелодии.

Мы еще не вполне привыкли к дороге, сильно устаем и постоянно чувствуем голод. Увидев впереди дорожный знак, предупреждающий о сужении дороги, я принимаю его за “вилку и нож” - указатель к кафе. Смеюсь и чувствую себя потерявшимся путником в пустыне, увидевшим мираж.

К вечеру мы приходим в Доласкеди, где нас ждут жена Ильи, его дети и множество поросят. Нино накрывает стол, и мы наслаждаемся свежеприготовленными хачапури, мясом, лобио, пирогами, не забывая про вино и чачу. Гости произносят тосты и часто смеются. Мы окружены детьми, они внимательно нас изучают. Позже к застолью присоединяются и парни, которые вчера помогали гнать отару, дом бурлит от гостей. Нам стелют кровать прямо в гостиной, и, не дожидаясь, пока все разойдутся, не обращая внимания на шум и смех, я засыпаю.

Я питаюсь в основном хлебом и бараниной, на седьмой день меня начинают преследовать мысли о еде: я мечтаю о фруктовых соках, горячих вкусных хинкали. Маша всю дорогу вспоминает «клубничную Маргариту». Мы идем по проселочной дороге вдоль реки, петляя между холмами. Проходя Пасанаури, наедаемся сладостей и нам становится легче.

На выходе из города нас догоняет машина.
«Я – родственник Шако, он вас не предупреждал?» - говорит незнакомый мужчина за рулем.
«Не предупреждал о чем?».
«О том, что я приеду. Вы должны поехать ко мне домой, жена уже приготовила обед, вам надо поесть и отдохнуть».

Обсудив все с Ильей, решили согласиться. Нас не покидало ощущение беспокойства и недоверия, но эти чувства развеялись, как только мы зашли в дом, где нас встретила красивая и радушная хозяйка, жена Николая.

Увидев во дворе кран с водой и мыло, я бегу мыть руки – так соскучилась по чистоте. Нас приглашают в дом, уточняя, что в доме есть и туалет, и мыло, и даже полотенце. Боже, как же стыдно, в походе я совсем одичала. Извиняюсь и объясняю, что в пути научилась пользоваться любой возможностью, чтобы привести себя в порядок. Нас угощают изумительными хачапури и яблочной чачей, а мы рассказываем о приключениях, которые случились в пути, о своей реальной жизни и впечатлениях от похода. Николай говорит, что на этом отрезке пути он помогает Шалико присматривать за отарой. После обеда, краснощеких, сытых и веселых нас возвращают к стаду. Начинается дождь, и мы бежим по грязи, догоняя наших барашков.

Уже восьмой день пути, овцы устали. У нас долгая остановка, сидим возле реки, рассматривая леса и заснеженные горные вершины. Ждем Шалико, который приедет за овцами, которые больше не могут идти от усталости или травм. Отара отдыхает и набирается сил перед грядущим крутым горным подъемом. Мы с Машей ведем путевые дневники, над чем пастухи постоянно подшучивают.

Илья зарезал вторую овцу. Мы не видели момент убийства, но смогли понаблюдать за процессом разделки туши. Он заканчивает, и я предлагаю ему воды, чтобы помыть руки, но он отказывается.

Ночь была холодной и сырой, мы опять промерзли. Сегодня идем вдоль реки в сторону Млеты, откуда начинается подъем на перевал. Наш путь окутан туманом, в лицо моросит дождь. Подъем – самая сложная и опасная часть пути. Мы набираем бодрый темп и с весельем, хохотом и криками поднимаемся по практически вертикальной горе. Бараны время от времени скатываются в овраги, но, скользя по камням и грязи, забираются обратно в строй. Вершина горы кажется уже совсем близкой, и, собрав волю в кулак, мы набираем скорость, но за каждым подъемом нас ждет следующий, а затем еще один, и еще. Дорога отсутствует, мы карабкаемся по каменистым склонам. Камни все время норовят ускользнуть из-под ног и попасть в голову идущим следом. Жар и озноб сменяют друг друга, время замирает, усталость ощущается как никогда прежде. В Гудаури силы нас совершенно покидают, и мы падаем на промерзлую землю между не до конца растаявших ледников. Ночь обещает быть очень холодной, я прошу друзей из Тбилиси привезти зимние спальники. Без них наши перспективы плачевны.

Горы сменяются горами, подъемы – еще большими подъемами, и не видно им конца. Я злюсь, первый раз за весь поход. Остановившись на привал у гостиницы Новый Гудаури, мы больше не можем встать и просим Шалико немного подвезти. Он довозит нас до заброшенного отеля Бидари, где мы остаемся дожидаться остальных.

Отель давно разрушен, внутри грязно и с потолка капает вода. На стенах видны остатки советских обоев, совершенно не сочетающихся со стилем этого здания, напоминающего скорее горное швейцарское шале. Мы находим сухую комнату и ставим там палатку. Шако приезжает ближе к вечеру вместе с теплыми спальниками и пирожными. Оказавшись практически на краю света, мы сидим в тумане у костра и наслаждаемся эклерами и профитролями. Холод берет свое, у костра уже практически невозможно согреться, и я удивляю саму себя, спрашивая, когда же будет чача.

Просыпаемся в тепле и комфорте, выспавшиеся и довольные. Дверь нашей палатки направлена в сторону окна и, открыв ее, нам открывается сказочный вид на заснеженные горные вершины. Если бы не отсутствие стекол в окнах да дверей в дверных проемах, можно было бы поверить, что мы в настоящей гостинице.

Большая часть команды вместе с отарой уже поднимается на Крестовый перевал. Сандро и Акаки остались дожидаться Шалико, чтобы загрузить весь багаж в машину, а нам дали чуть больше времени поспать.

Я вижу из окна брошенного мокрого щенка и, возмущаясь, бегу к нему. Проскочив коридор, я оказываюсь в холле, полном дыма. Хочу испугаться, но вижу Акаки, который греется у костра прямо в дверях. Он выглядит уставшим и говорит, что не спал всю ночь. Я беру дрожащего от холода щенка на руки и пытаюсь его согреть, растирая руками. Они чернеют и отмыть их удается только спустя несколько часов в травертиновом источнике по дороге Гудаури - Коби.

Перевал пройден!

На горизонте открываются прекрасные виды долины Казбеги, и я снова испытываю тот же восторг и удовольствие, как и в первые дни. Хочу как можно сильнее проникнуться всем, что вижу и чувствую; ложусь на землю и сливаюсь с природой.

За каждым холмом мы ожидаем увидеть Степацминду. Но каждый раз, думая, что приближаемся к ней, мы ее упускаем. На последнем участке дороги нас настигает дождь. Вот он, последний аккорд.

Мы пришли!

Соавтор, редактор текста Мария Лебедева.